Раннее утро. За окном шелестит листва. Слышно пение птиц. За дубовым письменным столом у окна сидит длинноволосая девушка и что-то пишет гусиным пером на листе бумаги, время от времени макая перо в антикварную чернильницу.
В кабинет входит молодой человек, небрежно запахивая на ходу бархатный халат с атласным воротником поверх пижамы.
– Доброе утро! – говорит Ум, зевая, и внезапно утыкается лицом в широкий плакат, развешенный прямо в дверном проеме. – Что за?? Чего это тут понавешено? Ни пройти, ни проехать.
– Лозунги, – улыбается Душа.
– Хмм. Повод?
– Забастовка.
– Чего?! – восклицает Ум и оценивающе смотрит на Душу, занятую привычным делом. – Ну, ты похоже в этом не участвуешь.
– Пока нет, – девушка продолжает невозмутимо скрипеть пером по бумаге.
– Что значит “пока”? Так. Ладно. Давай мыслить рационально. Если это не ты, то… Где оно кстати?
– Тело? А мне почем знать. Сказало у него отпуск до выполнения всех требований.
– Требований? Так, давай сначала. Хватит уже скрипеть! Рассказывай.
– Эх! – Душа с неохотой откладывает перо. – Тело утром сообщило, что больше не намерено работать в таких условиях, требует равноправия в принятии решений и исполнения всех ранее невыполненных обязательств. Развесило плакаты и ушло.
– Куда ушло? Как оно вообще может уйти?! Погоди. “Равно…” чего?
– Равноправия. Слушай, отвлекаешь. Ты почитай-почитай. Там все написано, – Душа небрежно машет в сторону плакатов и возвращается к рукописи.
– Совсем ополоумели. Стоит разок отвлечься. Так. Что тут у нас? – Ум начинает разглядывать развешенные по всей комнате плакаты и транспаранты. – “Даешь нормированный рабочий день!” Допустим. “Долой недосып!” Хммм. “Опять пельмени? Сколько можно?!” Без комментариев… Чего? “ДОЛОЙ ТИРАНИЮ УМА”??! Это когда это я…?! Ты чего хохочешь? Ну, это же несерьезно.
Душа молча разводит руками.
– Слушай, ты же можешь на него повлиять.
– Не уверена, что хочу.
– В квартире бардак. Проекты простаивают. Ты же знаешь, с ребенком надо заниматься! И как предлагаешь с этим всем справляться без него?! Ну, подумаешь, пару простуд недолеченных было.
– Пару?
– Ну, за последнее время.
– Шесть часов сна.
– Но ведь это целых шесть часов!
– Зрение упало. Спина болит. Зарядку бы, – задумчиво перечисляет Душа, глядя в окно.
– А где время на это взять предлагаешь? В конце концов есть выходные…
– И чем они отличаются от наших рабочих дней?
– Et tu, Brute?
– Хи!
– И вообще почему сейчас-то?
– Запас закончился, наверное. И оно не раз тебя об этом предупреждало между прочим.
– И как я должен был понять? Оно ведь даже не разговаривает.
– Разве?
– Чего я оправдываюсь вообще?! Мне думаешь легко? С таким количеством серотонина работать? Почему это я здесь один злодей? – Ум рассерженно плюхается на диван, обиженно скрестив руки на груди.
– Эх! – вздыхает Душа, осознавая, что возможности спокойно поработать не предвидится. Закрывает чернильницу и складывает недописанные листы в стол.
– Так. Встречаемся на поляне для медитаций. Через час. Будем налаживать коммуникацию в коллективе.
– Вот еще! Мне там даже говорить не разрешается. – Ум обиженно фыркает и отворачивается.
Душа спокойно встает из-за стола, подходит к дивану и склоняется, глядя на Ум сверху вниз.
– Я сказала, на поляне для медитаций, милые мои. Ни один из вас ведь не хочет… моей забастовки? – лучезарно улыбается Древнейшая из присутствующих.
– Через час, – нервно сглатывает Ум. – Понял.
Тело, боязливо заглядывающее через подоконник со двора, согласно кивает и, встретившись взглядом с Умом, быстро прячется обратно.
– Ну, вот и славно, – Душа, продолжая улыбаться, выходит из кабинета.
– А ведь даже кофе еще не пили, – мрачно сообщает опустевшей комнате Ум.